В прошлом году почти незамеченным прошло 20-летие возвращение городу его исторического наименования. А огромное большинство улиц и площадей продолжают жить непереименованными. И это беспокоит представителей культурной, церковной и научной общественности.

Традиционная топонимика
Несмотря на то что Санкт-Петербург был городом «умышленным», то есть не разрастался естественным образом из небольшого поселения, а был задуман и основан императором Петром Великим как столица государства и изначально застраивался в соответствие с генпланами, топонимика его по преимуществу носила традиционный характер.



«Першпективы», улицы и площади, как и в других городах России и Европы того времени в основном получали «естественные» названия, которые, особенно на первых порах, помогали приезжим сориентироваться на месте. Площадь у Зимнего дворца назвали Дворцовой.Площадь, где торговали сеном, стала Сенной. Большая и Малая Конюшенные улицы и одноименная площадь получили имя по дворцовым конюшням, сформировавшим целый квартал. Множество объектов хранили память о домовладельцах, а по мере разрастания города – и о малых поселениях, вошедших в его границы. Таким образом, по топонимам можно изучать историю Северной столицы.

По сути, Российская империя, несмотря на наличие «господствующей церкви» и доктрины «Православие – Самодержавие – Народность», не была «идеологическим государством», то есть не пыталась подчинить всю жизнь страны утверждению некой политической, идейной или религиозной концепции. Соответственно, если и была Дворянская улица, то названа она была не во имя насаждения власти дворянства, а лишь потому, что на заре истории города она активно застраивалась представителями знати. Разного рода «религиозные» топонимы (Введенские, Троицкие, Рождественские) не пропагандировали православную веру, а всего лишь говорили о храмах, которые на них расположены. И такой подход, безусловно, превалировал.

Дореволюционная история Петербурга знает всего несколько официальных переименований. «Эволюционные» изменения, имевшие место в XVIII веке, к «волевым решениям» о смене названия отношения явно не имели.

В 1881 году по ходатайству городской думы в память Пушкина, «который получил свое воспитание близ Петербурга и провел в нем почти всю свою жизнь», была названа улица, не имевшая устоявшегося топонима (в разные годы именовалась Песочной, Новой, Компанейской, Малым Невским проспектом). В 1902 году к 100-летию со дня рождения Гоголя в его честь была переименована Малая Морская улица, на которой он прожил восемь лет. Тогда же в память 50-летия со дня смерти Жуковского его именем была названа улица, прежде на картах значившаяся как Садовая, Садовая-Итальянская, 2-я Итальянская, Малая Итальянская. И это фактически все официальные переименования за первые 200 лет существования Петербурга.

И в них обращают на себя внимание прежде всего два момента. Во-первых, переименований было крайне мало, а во-вторых, в них прослеживается принцип отхода от дублирующих, «номерных», топонимов. И уж само собой, не вызваны они неприятием старых имен.

«Разрушим до основанья…»
Революционная буря изменила ситуацию самым кардинальным образом. Советское государство изначально мыслило себя полным антиподом царского и целенаправленно проводило соответствующую политику во всех сферах. Не избежала этого и городская топонимика.
Здесь как раз мы наблюдаем принципы и подходы «идеологического государства». Подобно тому как «Декрет о монументальной пропаганде» 1918 года предусматривал снос памятников, «воздвигнутых в честь царей и их слуг», и установку «в чрезвычайно широком масштабе» новых, во славу «великих революционеров»: «на бульварах, скверах и т. п. во всех районах… с высечениями, выписками или изречениями на постаментах или антуражах, чтобы памятники эти явились как бы уличными кафедрами, с которых в массы людей летели бы свежие слова, будирующие умы и сознание масс», изменение топонимов должно было служить разрыву с исторической традицией и пропаганде новых идей.

Показательно в этом отношении то, что переименования широкой волной сразу же коснулись не только «идеологически-враждебных» топонимов (названных по храмам, в честь «эксплуататоров» и «реакционных слоев»), но и совершенно нейтральных. Невский превратился в проспект 25-го Октября уже в 1918 году. Гороховая тогда же стала Комиссаровской (по месту размещения ВЧК), а чуть позже, в 1927 году, получила имя Дзержинского, в честь главы этой организации. В честь Урицкого в 1918 году была переименована Дворцовая площадь, Зимний дворец, поселок Лигово и множество проездов. Ну и так далее, перечислять можно до бесконечности – переименованы были сотни улиц и площадей и даже сам город.

В 1920-1930-е годы прошло несколько волн переименований. С одной стороны, последовательно истреблялась историческая топонимика, а с другой – постоянные «чистки», в ходе которых в «партийных рядах» выявлялись и ликвидировались все новые «враги народа», требовали соответствующей оперативной реакции на местах.

Например, Гатчину, переименованную в 1923 году в честь Троцкого в Троцк, в 1929-м повторно переименовали в Красногвардейск. Были и забавные казусы. Зиновьевская улица на Ржевке, получившая название по фамилии воспитателя великого князя Александра Александровича, в 1939 году была переименована в Беломорскую из-за созвучия с партийным псевдонимом Апфельбаума – Зиновьев.

Шаг назад, два шага вперед
Практически единственное отступление от практики систематической ликвидации исторической топонимики за весь советский период имело место в самом начале 1944 года.

В 1943 году в блокадном Ленинграде с инициативой возвращения исторических названий улицам и площадям выступил главный архитектор города (в 1938-1950 годах), академик архитектуры Николай Баранов, которому принадлежит главная роль в организации защиты архитектурных шедевров Северной столицы во время войны. Почти все делопроизводство по возвращению имен проходило под грифами «Секретно» и «Совершенно секретно» и в итоге достигло Кремля. Поразительно, но эти документы были рассекречены лишь в 2008 году.

В итоге исторические имена были возвращены 19 объектам, а также Гатчине (до этого – Красногвардейск) и Павловску (Слуцк; не по городу в Белоруссии, а в честь участника Октябрьской революции Слуцкого).

Именно тогда свои имена вернули Невский проспект (25-го Октября), Дворцовая площадь (Урицкого), Введенская улица (Розы Люксембург; в 1952 году она была опять переименована – в честь Олега Кошевого, окончательно свое имя обрела только в 1991 году), Большой проспект В.О. (Пролетарской Победы), Большой проспект П.С. (Карла Либкнехта), Исаакиевская площадь (Воровского), Литейный проспект (Володарского), Садовая улица (3-го Июля), Суворовский проспект (Советский), Владимирский проспект (Нахимсона) и др.

Больше того, произошло прямо-таки чудо: проспект Ленина был переименован в Пискаревский. До революции он носил имя Петра Великого, но предложение Николая Баранова о возвращении исторического названия в данном случае не прошло (в 1977 году «ущерб» имени советского вождя был «скомпенсирован» переименованием проспекта Героев на юге города в Ленинский).

Во 2-й половине 1950-х годов в связи с «развенчанием культа личности тов. Сталина», параллельно с ликвидацией памятников ему, были возвращены имена Выборгскому району (Сталинский) и Московскому проспектам (имени Сталина) и нескольким более мелким объектам. На этом процесс возвращения исторической топонимики в городе практически прекратился.

Зато с 1952 года снова начались массовые переименования (только за этот год названия сменили более ста улиц), коснувшиеся, разумеется, уже объектов меньшего масштаба. На сей раз переименования сильнее всего ударили по улицам, носившим имена домовладельцев. 

Появились улицы Чапаева и Котовского (Большая и Малая Вульфовские), Шепетовская (Георгиевская), переулок Макаренко (Усачев), переулок Ульяны Громовой (Гусев), площадь Мира (Сенная), Феодосийская улица (Вильманстрандская), улица Лизы Чайкиной (Гулярная), переулок Джамбула (Лештуков; в 1998 году принято решение о возвращении исторического имени, но в 1999-м из-за возмущений казахской диаспоры оно было отменено) и др.

Мощный пласт переименований относится к 1964-1965 годам (тоже более ста объектов). Теперь «под раздачу» попали главным образом топонимы окраинных районов города, где велась активная застройка. Впрочем, и исторические районы города в стороне не остались. Улица Полозова получила имя Анны Ульяновой, Старо-Парголовский проспект – Тореза, улица Теряева – Всеволода Вишневского, Альбуминная – Красуцкого и т. д.

После этого практика переименований сохранилась, но была более точечной, поскольку старых топонимов осталось уже не много. Поэтому переименования иногда производились повторно. В это время они носили в основном юбилейно-похоронный характер. В 1980 году Анников проспект стал именоваться проспектом Маршала Блюхера. В 1982 году Ладожский получил имя Косыгина. В 1983 году Красногвардейская площадь переименована в честь Брежнева (предыдущее название возвращено в 1988 году). Вокзальная улица (историческое название Александровская) в 1987 году переименована в честь Устинова.

В целом к концу 1980-х разгром исторической топонимики был вполне успешно выполнен. Естественно, с началом изменений в жизни общества стали появляться энтузиасты и группы общественности, стремившиеся как к возвращению исторических названий, так и удалению с карты города имен части советских деятелей.



В 1988-1990 годах их успехи были невелики (из самых значимых можно назвать переименование Ждановского района в Приморский, Красногвардейского проспекта в Новочеркасский, площадь Радищева в Преображенскую). Зато в 1991 году, параллельно с возвращением Санкт-Петербургу его исторического имени, то же самое было сделано для нескольких десятков объектов. Именно тогда в город вернулись Большой Сампсониевский проспект (Карла Маркса), Сенная площадь (Мира), Каменноостровский проспект (Кирова), Гороховая улица (Дзержинского), Большая и Малая Конюшенные улицы (Желябова и Софьи Перовской) и пр.

В 1992-1993 годах процесс возвращения исторической топонимики продолжился, сместившись в пригороды – Пушкин, Петродворец, Кронштадт. А после этого интенсивность его стала постепенно снижаться, все больше «стремясь к нулю». Это прекрасно иллюстрирует статистика: в 1994 году в городе имели место два изменения топонима, в 1997-м – два, в 1998-м –19, в 1999-м – одно, в 2001-м – одно, в 2006-м – 3, в 2007 – одно.

Препятствия мифические и реальные
По мнению члена Топонимической комиссии Санкт-Петербурга Андрея Рыжкова, в настоящее время существует две основные причины отсутствия прогресса в деле возвращения исторической топонимики.

«Первая из них, безусловно, пассивность самого общества, – убежден Андрей Рыжков. – Но главное, обыватель запуган абсолютно нелепыми мифами о необходимости неких будто бы гигантских финансовых затрат на изменение названий улиц и площадей, а также предстоящих неудобствах, связанных с заменой всех документов. Это, конечно, совершенно не соответствует действительности. Все, включая таблички с адресами на стенах домов, документы и прочее меняется плановым порядком, без какого-либо специального финансирования».

Несмотря на полную безосновательность, этот миф продолжает кочевать по выступлениям чиновников, публикациям в СМИ и т. д., отмечает эксперт. «Парадоксально, что эта аргументация действует на обывателя даже в Петербурге, подавляющее большинство жителей которого имеет личный жизненный опыт возвращения исторического имени самому городу. Несложно вспомнить, что затраты фактически свелись к листу бумаги, на котором решение об этом было зафиксировано. А по паспортам все продолжали жить в Ленинграде, и менять их никто не предлагал. Просто с 1991 года в новых документах, на новых картах, на новых дорожных знаках город значился уже как Санкт-Петербург. И так без всяких потрясений и особых капиталовложений за несколько лет историческое имя вытеснило “партийный псевдоним”», – подчеркивает Даниил Петров, вице-президент Фонда «Возвращение», главной задачей которого является возрождение исторической топонимики.

Вторая причина, по словам Андрея Рыжкова, заключается в том, что по разным причинам власти предпочитают игнорировать эту проблему. «При том что нашей комиссией был подготовлен ряд положительных заключений по вопросам возвращения исторических топонимов, в бытность губернатором Валентины Матвиенко эти документы просто игнорировались. Из заметных объектов Петербурга прежнее имя получили только Благовещенский мост, Кадетская линия и Сенатская площадь», – говорит он.

По словам эксперта, Топонимическая комиссия намерена направить свои рекомендации по возвращению исторических названий улицам Петербурга новому губернатору Георгию Полтавченко. «Мы понимаем, что пока ему не до этого, надо войти в курс городских проблем, но надеемся, что в будущем он найдет время и для решения этой проблемы», – говорит Андрей Рыжков.

По мнению Даниила Петрова, помимо возвращения исторической топонимики необходимо изменить названия ряда городских объектов, которые они получили в честь советских деятелей, а также несут коммунистическую идеологическую составляющую. «Статья 13 Конституции России запрещает установление любой идеологии в качестве государственной или обязательной. Между тем во многих городах страны, в том числе в Петербурге, сохраняются улицы Большевиков, Коммунистические, Советские и пр. А значит, пропагандистская функция, бывшая в свое время главной причиной переименований, сохраняется. Также повсеместно существуют улицы и площади, носящие имена Ленина, Свердлова, Дзержинского, ответственных за развязывание массового террора в ходе и после революции, и лиц, непосредственно причастных к террористической дельности, – Халтурина, Каляева, Перовской, Желябова и др. Подобное увековечивание их памяти представляется как минимум неэтичным, особенно в свете нынешней борьбы с терроризмом во всем мире, включая Россию», – убежден он.

Текст: Михаил Кулыбин