— Одна из особенностей вашего нового проекта, Корпоративного университета Сбербанка, — ресурсосбережение. Какова экономия электроэнергии в сравнении с обычными проектами?
— Не менее 10–20%, но основная идея проекта не в этом. Что-то в здании сберегает свет, что-то другое уменьшает загрязнение окружающей среды или экономит другие ресурсы, газ или нефтепродукты. Сегодня во всем мире говорят об энергосбережении, но для нас это не самоцель. Россия, богатая газом и нефтью, должна стремиться не просто сократить потребление ресурсов как таковое. Уменьшение выбросов и выхлопов, обеспечение чистой, здоровой жизни — вот какой должна быть наша задача! Строить с меньшими энергозатратами — замечательно, строить экологично — тоже, но важнее всего обеспечить долгий жизненный цикл здания.
— А причем здесь жизненный цикл?
— Большинство современных московских зданий, если сравнить их с теми, что строились сто лет назад, сегодня очень «тонкие». Дело не только в толщине фасадов и перегородок, они «тонкие» пространственно и «рвутся», если попытаться изменить их функциональное назначение. Получается, что жизненный цикл зданий снижается с 200–300 лет до 20–30, до первой переделки. В нашем проекте мы не хотим быть столь скаредными и планируем значительно увеличить жизненный цикл здания. Речь идет о размерах стен, о размерах пространства, о максимальном увеличении срока пользования зданием. Пример? Сделайте паркет очень тонким — и вы сэкономите около 50%, но уже через пару лет пол придет в совершенную негодность. Материал выброшен на ветер, а ведь это огромные потери и в деньгах!
— То есть проект для Сбербанка вы делаете на века?
— Кто скажет, что то, что он делает, настолько хорошо, чтобы пережить столетия?! Когда строили храм Христа Спасителя, никто не говорил, что это на века, но никто и не предполагал, что Сталин его разрушит. С другой стороны, тот факт, что его полностью восстановили, показывает, что людям он был ценен. Я, со своей стороны, не могу предсказать ни срока своей собственной жизни, ни срока жизни моего здания, но я делаю все возможное, чтобы продлить и ту, и другую. И если я буду строить так, как сейчас строят в Москве, то долгой эта жизнь не будет. В моих словах ничего неожиданного или странного: любой, видевший современные здания, согласится со мной. Это нехорошо для будущего, это трата ресурсов зря, наконец, это просто расточительно! К тому же эти здания не выглядят хорошо, они не привносят своего вклада в облик города.
— Но, согласитесь, такие нововведения удорожают проект.
— Нельзя предложить новую хорошую идею и утверждать, что она — даром. Если вам хочется более долговечного здания, то удорожание проекта составит 5–10%, а при высококачественных материалах и новейших технологиях — все 30–40% от первоначальной цены. Но все равно это всего лишь 30%. А если через 10–20 лет ваше чрезмерно экономное здание, непригодное к ремонту, разрушится и его придется реконструировать или вообще строить заново, не будет ли эта цена значительно выше? Сравните строительный расход любого здания Кремля с его же жизненным циклом: не окажется ли, что это самые дешевые здания в Москве? Мы как-то прикинули исходя из вполне реальных цен, сколько стоило построить одну из египетских пирамид, и поделили на тысячи лет, которые она простояла: получилось дешевле, чем построить сейчас самое недорогое здание!
— Вы будете вести проект Сбербанка полностью — делать рабочую документацию и осуществлять авторский контроль — или ограничитесь эскизами?
— Я буду делать проект полностью. И не только потому, что я настолько хорош — я хочу обеспечить зданию сопровождение, которого оно заслуживает. К тому же я не один, это будет большая группа с российскими и зарубежными партнерами — настоящий международный проект.
– Не боитесь, что Сбербанку не удастся привлечь строительную компанию, которая сможет качественно построить комплекс?
– Мы ознакомились с рынком: такие компании существуют. Весьма вероятно, что работать будет иностранная компания вместе с российской.
— А удастся ли это сделать «Охта Групп» для строительства «кружевного» дома в Санкт-Петербурге?
— Найти такую компанию — дело моего клиента в Санкт-Петербурге. Знаете, при обсуждении в Совете перед тем, как выдать разрешение на «Мойку-Крюков», одни возражали, другие, наоборот, считали очень интересным построить современное здание в охраняемом историческом центре, но все согласились, что фасад этого проекта можно осуществить только при высочайшем качестве строительства. Заказчик с этим полностью согласен. Но при этом проект на Мойке — не космический пришелец и не спутник, это просто очень качественные окна и очень качественный фасад.
– Для непосвященного фасад этого проекта достаточно сложен…
– Я бы так не сказал. Не сложнее же он классического петербургского фасада! Мы ведь с ним сравниваем, не так ли? Посмотрите вокруг, все это (Эрик показывает на купол отеля Ritz-Carlton, где мы сидим за столиком на последнем этаже) несравненно сложнее сделать. Сделать качественно, я имею в виду… (Эрик смущенно улыбается и немного отодвигает кресло, чтобы просачивающиеся сквозь конструкции дождевые капли – а над нами бушует гроза и снаружи по куполу стекают потоки воды – не попадали на него.)
– Вот-вот, именно об этом мы и говорим! (Показываю на лужу на полу.)
– Речь не о том, есть или нет необходимых технологий. Вопрос в том, смогут ли технологии правильно применить в строительстве. Знаете, я уже 19 лет в России и вначале совершенно не хотел здесь что-то делать. Потом все же начал и пережил достаточно случаев, когда мои проекты некачественно исполняли строители. Сейчас уже времена переменились, и, к примеру, сибирские проекты уже вполне можно назвать качественными – они, во всяком случае, гораздо лучше, чем большинство возведенных там зданий. Зная это, я хочу гарантировать, что и в Санкт-Петербурге мы сможем построить здание высокого качества, с высоким качеством фасадов.
– Сколько проектов Вы создали в России за эти 19 лет? И сколько из них
построено?
– Всего 16 проектов, из них построены «Город Столиц», «Барвиха Хиллс», почти закончен комплекс «Вершина» в Сургуте, шахматный клуб, интерьер офиса Capital Group на Брестской и один частный дом.
– Чей это дом?
– Одного хорошего заказчика. (Улыбается.) Понимаете, со временем качество строительства в России все улучшается, но в массе своей хорошим его еще не назовешь. Со Сбербанком, я уверен, мы можем подать пример высококачественного долговечного здания, человечно, добротно спроектированного.
– Какова стоимость этого проекта?
– Сейчас я не могу ответить на этот вопрос.
– В прошлом году Вы заявляли, что конфликт с Capital Group урегулирован. Девелопер должен был выплатить вам 12,5 млн рублей. Какова была окончательная сумма компенсации?
– Точные цифры Вам скажут юристы, но это были миллионы долларов, а никак не 12 млн рублей. За эту сумму я бы с постели не встал, если честно…
– Но у Вас нет сейчас взаимных претензий?
– Да, этот конфликт урегулирован, никаких споров сейчас с Capital Group нет.
– В конце января 2009 года Вы решили обанкротить свою компанию и создать две новых – архитектурное бюро и инженерную компанию. Почему? Перешли ли на новые компании обязательства старой?
– Причина была проста. С одной стороны, это спор с Capital Group, которая не платила с 2005 года, а с другой – к концу 2008 года мировой кризис добавил к ним других заказчиков, которые тоже перестали платить. Все это создало такие финансовые обязательства, такой долг, что его невозможно уже было урегулировать.
– Это были русские клиенты?
– Нет, что Вы! Из разных. Немцы, к примеру. Самым худшим неплательщиком, кстати, оказался один голландский заказчик. В конце концов, все российские клиенты долги перед моей компанией погасили, включая Capital Group... Собственно, еще до банкротства прежнего архитектурного бюро его деятельность была разделена на архитектурное и инженерное направления: так специализируются во всех странах, где я работаю. Это уменьшает риски. Когда же мы решили начать заново (по решению голландского суда у нас было полное право сразу после банкротства начать снова, так как в наших проблемах не было криминала), мы зарегистрировали две отдельные компании и уже через две недели смогли заново приступить к работе.
– А какая из компаний приносит большую прибыль?
– Всегда сложно сделать архитектурное бюро прибыльным, но пока еще рано судить о компаниях немногим старше одного года от роду. В целом результаты инженерного направления пока вполне удовлетворительны.
– Для ТРЦ «Вершина» в Ханты-Мансийске Вы делали только эскиз или вели проект полностью, в том числе и рабочую документацию?
– Мы делали много больше, чем просто эскиз. Практически все, кроме разве что авторского надзора. И вот результат: исполнение некоторых частей здания в деталях не идеально.
– Это было желание заказчика?
– В процессе строительства заказчик сменился, проект был передан банку, и банк решил снизить издержки. В шахматном клубе мы ограничились архитектурой. Построили его неплохо, но всмотритесь в детали – и Вы увидите, что они могли бы быть намного лучше.
– А новые свои проекты – Корпоративный университет и «Мойку» – Вы будете вести полностью?
– Да, со Сбербанком я в этом совершенно уверен. Для «Динамо» это тоже было бы очень важно, ведь так легко испортить хороший проект плохим строительством. Каждый архитектор, пытающийся что-то построить в России, сталкивается с этой проблемой. И все же с каждым годом ситуация понемногу улучшается.
– ООО «Видстрой» Видади Байрамова получило заказ от Правительства Ханты-Мансийского автономного округа на строительство гостинично-делового комплекса. По его словам, он заплатил Вам 1 млн евро, однако так и не получил эскизов. После этого правительственный заказ у девелопера отобрали, и он подал в суд на Вашу компанию. Чем закончилась эта история?
– Это не совсем так. Он действительно пытался подать в российский суд на мою компанию, но там даже не приняли его заявление. Что же до проекта... Не ему – мне не дали сделать этот проект! Эскизы представлялись и девелоперу, и Правительству Ханты-Мансийского округа, его и сегодня можно посмотреть на сайте. Насколько я понимаю, у девелопера возник конфликт с правительством, в котором он потерял и право на землю, и заказ и по какой-то причине решил востребовать с меня все выплаты за нашу работу. Согласитесь, всему есть свои границы – он их преступил, да так, что мне даже пришлось обратиться и в полицию, и в милицию. Расследование продолжается, и мне не хотелось бы больше говорить на эту тему.
– С Вашей точки зрения, девелопер «Острова Федерация» в Сочи, компания «М-Индустрия», использует сейчас какие-либо Ваши разработки?
– Не знаю, я больше не видел этого проекта. Мои разработки легко распознать. Единственное, что сегодня можно ко всему этому добавить, такой проект имеет смысл на экономическом подъеме, на взлете, когда на рынке достаточно денег. Тогда и только тогда можно финансировать столь сложный проект. Я по-прежнему считаю, что это очень интересная идея, но в данный момент осуществить ее не удастся. Как к клиентам у меня к «М-Индустрии» претензий нет, они всегда аккуратно оплачивали счета. Давайте посмотрим, что будет с этим проектом через пару лет или даже лет через пять.
– Какой из неосуществленных проектов Вам больше всего жаль?
– «Русский авангард», без всякого сомнения! Я по-прежнему уверен, что построить этот проект можно и должно, и даже через пять или десять лет он все равно не потеряет своей актуальности. Он все еще авангарден сам по себе, причем как для русской культуры, так и для европейской. И я все еще был бы рад сделать этот проект.
– Вас не смущает столь большой процент нереализованных проектов в России?
– Из 16 проектов шесть завершены и пять находятся в работе – это очень неплохой результат. Знаете, когда я начинал в 24 года, мне за первые семь лет посчастливилось осуществить все проекты до единого. С годами я не потерял тогдашней целеустремленности (скорее, наоборот), качество проектов растет, но, увы, приходится смиряться с тем, что не все из них претворяются в жизнь. Дело даже не в качестве, я просто не хочу строить любой ценой. В некоторых случаях, как с «Островом Федерация», у Вас могут быть замечательные планы, но меняется ситуация – и планы остаются планами. Или возьмите тот же «Русский авангард». Можно было бы сделать фасад попроще, но это не выход для меня. Я предпочел ждать другого заказчика, который сможет справиться с проектом такого уровня сложности.
– Библиотека в Казани. С Вашей точки зрения, этот проект окончательно «завис»?
– Как Вы знаете, там недавно назначен новый президент, и это хороший повод снова обсудить проект. Понятно, что финансовая ситуация сейчас иная, нежели два – три года назад. В этом случае нужно просто заново обсудить детали. Возможно, мне придется что-то новое придумать для этого проекта.
– За последние годы Вы получили репутацию архитектора, умеющего отстаивать свои права. Не кажется ли Вам, что это отпугивает новых заказчиков?
– Да, и это прекрасно! Нельзя же сказать, что в недвижимости работают одни безгрешные ангелы, но все мы должны соблюдать закон. Если я допущу какую-то ошибку, заказчик вправе обвинить меня, не заплатить или подать на меня в суд. Почему и я не могу сделать того же? В этом нет ничего ненормального. Я не могу сказать, что я этим горжусь, но и не готов быть мальчиком для битья, глотать втихую слезы или становиться в позу непонятого миром художника. Я обратился в суд, когда имел на это право, когда заказчик переступил через мои права, – и суд подтвердил мою правоту. Замечательно! И отзывы на это были в России только положительные. Я знаю, что я достаточно сложный человек, но я не мальчик на побегушках у своих заказчиков. Я деловой партнер и за свою работу ожидаю заработанный гонорар – и это вполне признают мои партнеры, в том числе и здесь. Это еще одна причина, почему я горд возможностью работать в России.
ФОТО: ©Марко Баккер
