Назрело
Раз одни суды основывают свои решения на позициях, выработанных другими, более вышестоящими, юридическое закрепление такой практики – шаг вполне логичный. Однако судебные решения надобно выносить на основании закона, а не его толкования верховными инстанциями (как и прописано в законодательстве). В этом отношении речь Антона Иванова стоит рассматривать как попытку примирить фактически функционирующие в стране две ветви права.
Первым шагом на пути формирования прецедентной юридической практики стало создание в России Конституционного Суда, которому дали право давать общеобязательное толкование Конституции РФ и признавать неконституционными различные нормы законов.
По словам Антона Иванова, отечественная судебная практика уже давно стоит на перепутье двух правовых систем: «С того момента как высшие суды получили право принимать постановления пленумов о толковании законов, они перешли от классического континентального подхода к более широкому влиянию на социальные отношения».
Хотя сами по себе постановления пленумов высших судов уже являются отступлением от существующей в стране романо-германской системы права. Так, Конституционный и Высший Арбитражный суды в своей работе выбирают наиболее значимые дела, однозначную правовую позицию по которым не смогли выработать суды нижестоящих инстанций (что, кстати, лишний раз подтверждает недоработку отдельных положений российского законодательства). Таким образом, своими решениями высшие суды волей-неволей формируют прецеденты. Причем, как считает Антон Иванов, процесс этот происходит независимо от желания самих судов: «Нельзя упрекать суды в том, что они хотят сделать прецедент источником права. Просто они выбрали определенную модель работы, которая неизбежно влечет прецедентность их правовых позиций».
В этом отношении формирование прецедентной системы – процесс во многом объективный. Более того, как считает глава Высшего Арбитражного Суда РФ (ВАС РФ), окончательный переход на нее – шаг безусловно правильный. Прежде всего с точки зрения стабильности правовых позиций, с которыми в России возникает немало проблем. Как считает Антон Иванов, прецедентная система – это в первую очередь последовательность и логичность развития права, четкое отображение проблем правоприменительной практики.
Кроме того, прецедентный подход может значительно снизить влияние административного давления и различных коррупционных факторов. «Порой очень трудно оценить, принято ли то или иное решение по внутреннему убеждению судьи или под влиянием внешних факторов. Но всегда можно определить, соответствует ли оцениваемое решение уже сформированной прецедентной позиции», – говорит Антон Иванов.
Пока нельзя утверждать, что российская судебная система готова к переходу на прецедентное право. Далеко не все верят в беспристрастность выносимых судьями решений, да и сама квалификация судейского корпуса зачастую вызывает вопросы. Хотя, как отмечает Антон Иванов, существуют и более объективные причины, которые не позволяют окончательно перейти на прецедентную систему.
«Я имею в виду некоторую «келейность» в создании прецедентов: законы принимаются парламентом, избранным волеизъявлением народа, а судьи назначены, как правило, исполнительной или законодательной властью, то есть опосредованно по отношению к воле народа. Политические тенденции меняются, воля народа становится принципиально иной, а судьи постоянно находятся на своих должностях, вырабатывая прецеденты», – отмечает глава Высшего Арбитражного Суда. Впрочем, по его словам, когда речь идет о толковании фундаментальных норм и создании новых правовых позиций, прецедент оказывается намного более удобным и полезным, нежели принимаемые депутатами законы.
А судьи кто?
Далеко не все из присутствующих в Сенатском зале разделяли высказанные Антоном Ивановым идеи. Так, по словам доктора юридических наук профессора кафедры гражданского права юридического факультета СПбГУ Юрия Толстого, нельзя однозначно заявлять о том, что движение в сторону прецедентной системы является правильным. Более того, по его словам, прецедентный подход расшатывает принцип разделения властей.
По мнению председателя Конституционного Суда Валерия Зорькина, в ближайшее время нужно определить, насколько допустимо введение прецедентного права в нашей стране. «При этом необходимо учитывать верховенство закона, но стоит помнить, что закон – не мертвый каркас и без судебных прецедентов не обойтись», – пояснил он.
Каким образом будут применять прецедентную систему в России, станет ясно уже в ближайшие несколько месяцев. Как стало известно, Высший Арбитражный Суд уже готовит ряд поправок в действующее законодательство, которые и должны обеспечить переход к прецедентному праву. В первую очередь коррективы внесут в Гражданский кодекс, точнее – в его положения, регулирующие вещное и обязательственное право.
Так или иначе, уже сейчас ясно: сама специфика российского законодательства подталкивает судебную систему менять схему своей работы. Многие законы России сегодня носят весьма общий характер, их применение регулируется различными подзаконными актами, разъяснениями высших судов и т. д. В итоге получается, что отечественное законодательство не дает однозначных вариантов разрешения многих конфликтных ситуаций, а вырабатываемая судами практика по таким спорам фактически становится выше закона.
Не стоит, правда, забывать, что подобная практика сложилась исторически. Российские судьи и адвокаты склонны ориентироваться скорее на французскую модель континентального права, нежели на немецкую. В последней понятие прецедента отсутствует как таковое – пути решения любых спорных ситуаций прописаны в законах. Французская же система предполагает большую гибкость – к примеру, вещное право в ней во многом прецедентно, что обусловлено историческими факторами (во времена Наполеона Бонапарта некоторые прецеденты стали законами).
По понятиям
Впрочем, было бы некорректно утверждать, что в России может наступить триумф прецедентного права в его истинном значении. Позиция Антона Иванова во многом сводится к тому, что право толкования высшими судами российского законодательства и есть одна из главных предпосылок для перехода на прецедентную систему. Однако вряд ли толкование закона следует отождествлять с созданием новых правовых норм. Да и сама суть понятия «прецедентное право» предопределяет невозможность его формирования в отдельно взятой стране, не имеющей соответствующих правовых традиций.
Прецедентная система начала формироваться в середине X века в Англии. Тогда в стране еще не было парламента и, следовательно, правовой системы. Однако возникавшие между людьми споры надо было каким-то образом решать, для чего создавались королевские суды. Именно к ним население обращалось в поисках справедливости. Судьи выносили решения на основе субъективных представлений о правомерности тех или иных действий. Таким образом, единственным правоустанавливающим источником в то время были решения королевских судов. Основанная на прецедентах система права впоследствии получила название англо-саксонской.
Прецедентное право формировалось веками – путем непрерывного диалога власти и общества, компромиссов и уступок с обеих сторон. В этой связи очень трудно назвать появившееся несколько лет назад право высших судов России толковать установленные государством законы началом перехода к прецедентным отношениям.
Помимо этого, существуют и чисто технические трудности. Так, Верховный Суд и Высший Арбитражный Суд далеко не всегда одинаково трактуют нормы гражданского права. Какое именно решение в этой ситуации будет признано правомочным – вопрос открытый.
С одной стороны, можно предположить, что озвученные Антоном Ивановым идеи в случае их реализации значительно усилят роль судебной власти. И если это произойдет, судьи могут столкнуться с противоречиями закона и прецедентов. Скорее всего, они будут основывать свои решения именно на прецедентах, поскольку сами же станут их вырабатывать.
С другой стороны, переход на прецедентную систему права позволит судебной власти получить свободу в своих действиях. И прежде всего это выразится в уменьшении влияния на нее исполнительных и законодательных органов. На протяжении веков они опосредованно влияли на концепцию выносимых судами решений – путем принятия обязательных норм и законов. С этой точки зрения власть много раз подумает, прежде чем позволит перейти к прецедентному праву.
Тем более наивно полагать, что новая правовая система сможет устранить коррупцию в судейских кругах и снизить административное давление на служителей Фемиды. Исторически сложилось так, что политические и коммерческие интересы в России порой ставятся выше буквы закона. Скорее всего, они будут превалировать и при прецедентной юридической системе.
Впрочем, и сама проблема «прецедент – не прецедент» по большому счету надумана. Спор этот носит скорее доктринальный характер – отсутствие правопреемственности в законодательной и судебной практике не дает возможности сформировать грамотно функционирующую систему правосудия.
Континентальная или романо-германская правовая система
Является результатом развития римского частного права европейскими учеными-цивилистами. В процессе такого развития страны Европы перешли к созданию национальных гражданско-правовых систем, отказавшись от непосредственного применения норм римского частного права.
Современное гражданское право развивается в границах отдельных государств, учитывает его национальные особенности и в то же время опирается на традиции римского права. В настоящее время римское право активно не применяется, однако его влияние на правовую жизнь очень велико – все основные понятия континентального гражданского права почерпнуты из римского, а некоторые его институты используются сейчас как и две тысячи лет назад.
Континентальная система права характеризуется четким делением институтов на частные и публичные. В основе этого разделения лежат различные интересы, которым служат частное и публичное право.
Частное гражданское право служит интересам отдельных лиц и построено на принципе равенства их между собой. В некоторых случаях гражданское право допускает отклонения от данного принципа для защиты слабейшей стороны в гражданско-правовых отношениях (например защита прав потребителя).
Публичное право служит интересам общества в целом и его основного представителя – государства. Данные правоотношения строятся на подчинении одной стороны другой. В настоящее время в рамках континентальной системы права появляются институты, где нормы частного и публичного права взаимно пересекаются.
В континентальной системе права, в зависимости от того, какое законодательство – французское или немецкое – берется за основу формирования гражданского права, можно выделить две подсистемы – романскую и германскую. В романской за основу берется Кодекс Франции 1804 года (Кодекс Наполеона), а в германской – Германское гражданское уложение 1896 года. Подсистема романской группы подразумевает формирование гражданско-правовых норм по разделам. Ранее в нее входили нормы гражданского процесса, которые с развитием гражданско-правовых отношений были выделены в отдельную отрасль права. Подсистема германской группы в своей основе имела также нормы гражданского материального и гражданского процессуального права.
Гражданское материальное право подразделялось на общую и особенную части. С развитием экономических отношений вышеуказанные подсистемы изменялись и сближались, что привело к формированию единой континентальной системы права.
Прецедентная правовая система
Прецедентная правовая система – та, в которой основным источником права признается судебный прецедент. В Англии периода нормандского завоевания существовало разрозненное, не связанное между собой локальное нормотворчество, основанное большей частью на местных обычаях.
Начиная с X века королевские судьи начинают формирование единого для всей страны прецедентного права. Вырабатываемые решения принимаются за основу всеми судьями. В отсутствие прецедента судья самостоятельно формулирует решение по делу. Таким образом, судья осуществляет нормотворческие функции. Постепенно складывается единая система судебных прецедентов – так называемое общее право.
Общее право – это судебное право, вырабатываемое судьями в процессе рассмотрения конкретных правовых споров-казусов.
Сила прецедента определяется местом суда в иерархии судебной власти. Низшие суды прецедентов не создают. При этом каждый судья формально связан решениями вышестоящих и аналогичных судов.
Одновременно существуют статутное (система нормативно-правовых актов) и прецедентное право.
Для англосаксонской системы права характерен не нормативный, а казуальный тип юридического сознания: факт здесь сравнивается не с нормативной моделью, а с другим аналогичным казусом, судебной и правоприменительной практикой. Огромное значение придается формализованным процедурам, процессуальным нормам, средствам юридической защиты.
Источник: pravo.ru
Комментарии:
Светлана Изотова
председатель Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области
Сейчас проблема не в том, переходить на прецедентную систему правоотношений или нет. Как источник права прецедент пока не признается, а спор идет о том, какое место англосаксонская модель может занять в правовой системе нашей страны.
По факту, прецедент уже существует – в виде постановлений пленумов Высшего Арбитражного Суда и Верховного Суда РФ. Более того, и ранее высказывалась точка зрения, что указанные постановления являются источниками права.
Разумеется, постановления пленумов – это лишь толкование закона, а не создание новых норм права. С другой стороны, толкование может обрести форму закона – таких примеров немало.
Конечно, подобные случаи нельзя назвать прецедентом в его истинном значении, однако тенденция очевидна. На сегодняшний день судебная система страны движется к формированию единообразной практики. Другими словами, правосудие становится предсказуемым. А прецедентная система способствует этому как нельзя лучше. С другой стороны, она несколько ограничивает рамки судейского усмотрения. Однако задача состоит не в том, чтобы расширить творческий потенциал судей (он и так высок), а в том, чтобы обеспечить открытость, прозрачность и предсказуемость правосудия.
Павел Герасимов
исполнительный директор юридического бюро «Падва и Эпштейн»
Сегодня российская судебная система не готова к переходу на прецедентное право. Процесс займет немало времени, да и вопрос о целесообразности такого перехода – весьма неоднозначный и дискуссионный. В настоящее время мнение Высшего Арбитражного Суда РФ, истолковавшего практику применения правовой нормы, является обязательным для нижестоящих арбитражных судов. Таким образом, сегодня судебный прецедент уже применяется при рассмотрении арбитражных дел. Аналогичная схема присутствует и в системе гражданского судопроизводства – суды применяют разъяснения Верховного Суда РФ.
При переходе на прецедентное право может возникнуть несколько проблем – это противоречие практики применения норм в системе арбитражного и гражданского судопроизводства, различия в толковании правовых позиций между судами общей юрисдикции и арбитражными судами.
Фактически «судебный прецедент» уже существует, но не является безусловным, поскольку каждое судебное дело является индивидуальным. Однако переходить на систему прецедентного права, где решение определенного суда по конкретному делу будет иметь силу источника права, пока рано.
Сергей Спасеннов
руководитель санкт-петербургской практики юридической компании «Пепеляев Групп»
Российская судебная система уже содержит элементы прецедентного права. На сегодняшний день все судьи ориентируются на решения, вынесенные высшими судами России по схожим делам, однако обязательность таких действий не прописана в законодательстве. Эта «необязательность» вызывает дестабилизацию и порождает коррупцию в судейской среде. Если нижестоящие суды и органы исполнительной власти будут обязаны рассматривать судебное толкование права как правовую норму, это будет несомненным благом. Исключение ведомственного толкования нормативных актов было бы настоящим прорывом в упорядочении нашей правовой системы.
Существует лишь одно большое «но»: что делать, если решение высшего суда противоречит существующей законодательной норме либо полностью искажает ее смысл? В высших судах тоже работают люди, они неидеальны и часто подвержены влиянию политических сил. Независимость нашей судебной системы – во многом декларация, не имеющая ничего общего с реальностью. Перейти к прецедентной системе можно и за полгода, но как она будет реализовываться на практике – большой вопрос.
Михаил Бойцов
управляющий партнер юридической компании Rightmark group
Правовой прецедент – это решение по конкретному делу, которому государство придает силу общеобязательного в последующих спорах. Таким образом, суды наделяются ограниченными правотворческими функциями, а судебные решения становятся источником права наряду с нормативными правовыми актами (законами и т. д.).
Однако поменять систему права – все равно что пересесть с машины на танк. Вроде тоже двигается, перевозит пассажиров и грузы, но система управления, последствия нажатия на расположенную на привычном месте педаль, поведение в повороте – другие. К такому переходу не готова не только российская судебная система, но и все юридическое сообщество.
Кроме того, условием действия системы прецедентов является наличие источников информации о них, то есть судебных отчетов, из которых правоприменителям (судьям, адвокатам, юристам компаний и т. д.) должно стать известно о принятых судами прецедентных судебных актах. Такой системы на сегодня в России реально не существует.
Последствия этого перехода для регулирования каких-либо отношений предсказать достаточно трудно. Думаю, что плюсом будет более быстрое разрешение новых, ранее не разрешавшихся споров. Минусом – непредсказуемость судебного решения по конкретному делу.
