Сегодня все уже привыкли упрекать нынешних зодчих за появление то безликих, то, напротив, вызывающе безвкусных строений. Архитекторы соглашаются с тем, что Петербург застраивается хаотично, и предлагают свои пути выхода из этой ситуации. А пока ведутся бурные дискуссии о наиболее приемлемых формах среды обитания, строители создают ее, подчиняясь законам экономической и имиджевой целесообразности.
Битва с девелопером
По мнению экспертов рынка, здания, по эстетическим и потребительским качествам сравнимые с европейскими, составляют в лучшем случае процентов пять всей новой застройки. Строительные объекты, вызывающие вполне справедливый гнев горожан, в нашем городе появляются постоянно. Петербург, изначально задуманный как некий единый геометрически правильный ландшафт, превратился в разноголосицу фасадов и перспектив, рекламных щитов и торговых киосков, фрагментов зелени и транспортной инфраструктуры.
По мнению участников дискуссии «Дизайн в архитектуре», не редки случаи, когда заказчиков внешний вид дома или офиса практически не волнует. «Сегодня красивых новых зданий в городе нет, – убежден управляющий партнер «Ай Би Групп», вице-президент Гильдии управляющих и девелоперов Юрий Борисов. – А ведь это то, что мы оставляем следующим поколениям, дома, в которых придется жить нашим детям».
|
Юрий Борисов, управляющий партнер «Ай Би Групп», вице-президент Гильдии управляющих и девелоперов Архитектура – это то, что мы оставляем на века. И люди изучают ее не по инвесторам того или иного здания, а по стилям, направлениям и именам зодчих. Поэтому мне кажется, что проекты возведения объектов в исторической части города должны включать в себя не только коммерческую, но и эстетическую составляющую. И тот, кто не согласен с этим, просто не должен получать право на строительство в центре Петербурга. |
Когда смотришь на отдельные образцы нового строительства, создается впечатление, что в погоне за квадратными метрами девелоперы совершенно не заботятся о том, что будет после них. «Благодаря господству сегодняшней концепции, согласно которой архитектура и дизайн являются лишь составными частями менеджмента, город становится похож на большой супермаркет, – считает главный редактор издания «Проект Балтии» Владимир Фролов. – Есть товары подороже – в них дизайн более удачен, есть подешевле – соответственно, и внешний вид не так хорош».
Действительно, сегодня застройщики продают покупателям не творение архитектора, а реализовывают дом как товар. (Кстати, весьма характерно, что в официальных беседах здания все чаще именуют словом «продукт»). При таком раскладе влиять на строительный процесс зодчие не могут и в конечном итоге просто-напросто становятся заложниками ситуации. «Несмотря на то что репутация для архитектора в последнее время имеет значение бренда, – говорит журналист специализированных изданий по недвижимости Юлия Хопта, – эти специалисты полностью подчинены диктатуре заказчика». Зодчему приходится помнить, что он лишь один из разработчиков концепции здания наряду с инвестором и девелопером, которые вкладывают свои деньги, воплощая тот или иной проект в жизнь. В связи с этим при создании объекта архитектору надо вести непрерывный диалог с заказчиками. «Торг за эстетику происходит каждый день и в каждой мастерской, – констатирует Юлия Хопта. – Иногда это просто настоящая рукопашная».
Однако обычно в таких битвах победителем становится заказчик строительства. По словам директора архитектурной студии Intercolumnium Евгения Подгорнова, «помимо различного рода регламентов, надзорных органов и так далее, существуют еще и договорные обязательства между заказчиком и архитектором. Тем не менее возникающие спорные ситуации, как правило, разрешаются в пользу первого. Подобные произвольные вмешательства зачастую весьма существенно меняют архитектурный замысел. Таких случаев достаточно много. И каждый из них – повод для обращения в суд. Просто никому не хочется втягиваться в длительные тяжбы».
Во что выливается проигрыш архитектора, знают все. «Результаты этой борьбы мы наблюдаем ежедневно, – говорит Юлия Хопта. – И профессионалы, и обычные горожане прекрасно понимают, где победил заказчик и потерпел поражение зодчий. Ярким примером того, как из экономических соображений были искажены пропорции здания, стал дом на Шпалерной, 60. Совершенно очевидно, что архитектор Юрий Земцов «проиграл» пропорции своих арок. И теперь городу предстоит с этим жить».
Однако далеко не все считают необходимым отстаивать право на свободу творчества. Многие вполне откровенно утверждают, что сооружения заказываются бизнесменами, которые вполне обоснованно стремятся извлечь из проектов максимум прибыли, а задача зодчего заключается именно в обслуживании этой потребности. «Есть мнение, что западные архитекторы работают на общество, а российские на того, кто вкладывает деньги, – говорит Юрий Борисов. – Иными словами, кто платит, тот и заказывает музыку. Но когда это делает человек, лишенный вкуса и абсолютно не владеющий предметом, а специалисты с ним соглашаются, отказываясь от своих первоначальных идей, становится грустно».
Свои или пришлые?
Впрочем, не всегда появление откровенного китча и недостаток оригинальных качественных проектов объясняется желанием инвестора сэкономить на архитектуре. Причина также и в низком профессиональном уровне современных зодчих. «На российском рынке не сбалансированы качество и цена, себестоимость квадратного метра низкая, но чрезвычайно высока цена продажи, – считает глава компании Erick van Egeraat Associated Architects Эрик ван Эгераат. – В результате за большие деньги конечный пользователь получает недостаточно хорошо сделанный продукт. То, что в России сейчас выдают за бизнес-класс, в Европе считается низким классом, а так называемый элитный здесь не дотягивает до бизнес-класса по западным меркам. Я уверен, что корень этих проблем – в недостатке профессионализма».
По мнению участников панельной дискуссии «Дизайн в архитектуре», хороших зодчих сегодня действительно мало. Сказались ситуация экономического и социального застоя прошлых лет, а также отсутствие интеллектуального контакта со всем миром, что привело к деградации этой профессии. Не было литературы, не предоставлялась возможность видеть творения других мастеров, следить за развитием архитектурной мысли. В результате у нас практически не стало подобных специалистов. Из вузов выходят слабо подготовленные студенты, а их количество совершенно неадекватно тем задачам, которые сегодня стоят перед страной. «Наша система образования такова, что мы не первый десяток лет выпускаем плохих архитекторов, – убежден заведующий кафедрой урбанистики и городской среды Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета Владимир Антощенков. – Поэтому ситуация сложная, и мне кажется, выход из нее пока не найден. Нужна серьезная образовательная реформа».
|
Алексей Лазутин, директор по коммерческой недвижимости Becar Realty Group SPb Сейчас в девелопмент идут люди, уже состоявшиеся в жизни, зарабатывающие большие деньги, которые хотят не только получить прибыль, но и оставить свой след в истории. В этой связи внешний вид здания и его вписанность в уже существующий ландшафт чрезвычайно заботят застройщиков. Девелоперы стараются придерживаться золотой середины: и денег заработать, и требования КГИОПа соблюсти. Однако, что означает «вписаться в ландшафт», каждый понимает по-своему. Одни, например, считают, что башня на Охте впишется в ландшафт, а другие – нет. |
Так-то оно так, но немало объектов построено по разработкам зодчих из-за рубежа. И общество ими тоже недовольно. Чрезмерное доверие к иностранцам со стороны властей породило такие скандальные проекты, как стадион на Крестовском острове, выполненный Кише Куросавой, вторая сцена Мариинского театра, разработанная Домиником Перро и т. д. Не утихают страсти и по поводу башни «Охта центра», автором которой стала лондонская компания RMJM London Limited. Кстати, бытует мнение, что для западных архитекторов российский рынок является удачной возможностью пристроить свои неудачные проекты. На эту тему неоднократно высказывался бывший главный архитектор Петербурга Никита Явейн. По его мнению, с заграничными зодчими в нашем городе связано несколько мифов. Один из них, о том, что в Россию приглашаются только «звезды». «Большинство «великих», наводнивших Петербург в последнее время, у себя на родине мало кому известны. Но у нас почему-то считается, что иностранные имена создают городу хорошую рекламу и вызывают общественный резонанс в мире», – уверен Никита Явейн. Аналогичного мнения придерживается и директор архитектурного бюро «Литейная часть-91» Рафаэль Даянов: «Я, конечно, понимаю, что появление зарубежных специалистов неизбежно. Но я категорически против их участия в реставрации или новом строительстве в центре города. Иностранцам все равно, где возводить – в Шанхае или Чикаго. По-моему, в нашем обществе по-прежнему сильно преклонение перед всем зарубежным. Как будто бы существует магия имен. Стоит в каком-либо проекте появиться иностранному участнику, об этом кричат все средства массовой информации. А чем Фостер лучше Катонина?»
В поисках кода
Разбираться в том, кто больше виноват – застройщики, местные архитекторы или заезжие «звезды», можно долго. «По большому счету совершенно неважно, как между собой делят свои имена профессионалы. Имеет значение, что в итоге получает город», – говорит Юлия Хопта. Тем не менее главная проблема остается. Современное пространство Петербурга, образованное постройками последних пятнадцати лет, походит на мозаику, которая не объединена общей концепцией. Все это приводит к тому, что жители нашего города не чувствуют себя здесь комфортно, архитектурные массы давят на них. «Сегодня мы переживаем настоящую эстетическую катастрофу, – утверждает Юлия Хопта. – Никого не заботит, что происходит вокруг – за пределами его территории застройки. Ландшафтный дизайн превратился в необязательный «гарнир», который девелопер или заказчик могут себе позволить, а могут и не позволять, поскольку это не очень товарная характеристика. И в итоге мы имеем кольцо недвижимого товара окрест города и абсолютно дисгармоничную среду». Но факт остается фактом, ни архитектор, ни заказчик не задумываются о том, «выдержит» ли построенное им здание город, и впишется ли оно в уже существующий контекст. Владимир Фролов убежден, что это – в большей степени дело совести архитектора. Именно он должен суметь отстоять свою позицию, защитить выстраданный им проект. «Задача зодчего – вспомнить, что его дом видят и оценивают все. Ведь этот специалист не только работает на конкретного человека, но и выполняет социальный заказ. Архитектору необходимо постоянно думать об уличном пространстве, а сейчас каждый производит свое здание, свою упаковку и хочет только одного – дороже продать, и ему совершенно все равно, что происходит вокруг», – считает Владимир Фролов.
|
Архитектор должен суметь отстоять свою позицию, защитить выстраданный им проект. |
Очевидно, что успех проекта зависит от концептуальной проработки объекта, то есть продуманности инфраструктуры и взаимосвязи с другими частями, от верно найденного архитектурного образа в контексте города. «Берлинские зодчие и градостроители используют каждый участок городского полотна для формирования благоприятной с эстетической и функциональной точек зрения среды, – говорит один из наиболее успешных на Западе русских архитекторов Сергей Чобан. – Особую роль в этом процессе играет комплексный подход к оценке имеющихся ресурсов, благодаря чему создается повседневное пространство берлинца. И несмотря на то что застройка Берлина достаточно эклектична, здесь гармонично сочетаются различные стили. Этот факт говорит о том, что современную европейскую архитектуру объединяет социальная и культурно-историческая направленность, которая помогает совершенно разным сооружениям слиться в общую картину города, определяющую микроклимат для жизнедеятельности индивида и общества». По мнению Сергея Чобана, «необходимо найти уникальный градостроительный код, который сочетал бы в себе традиционную масштабность европейского мегаполиса с новым функциональным назначением и современным архитектурным языком, подобно тому, как это сделали берлинские специалисты».
Возможно, с появлением этого уникального кода будет возрожден петербургский стиль. Сегодня же он, по мнению самих зодчих, безвозвратно утерян. «Если рассматривать современные постройки Петербурга, мне кажется, нельзя говорить о едином стиле, – считает ведущий архитектор генподрядной компании «Стэп» Елена Францева. – Есть просто различные объекты – более или менее удачные. Но вряд ли можно выделить какие-то особые характеристики этих зданий, отличающие их от новых построек в других городах. И когда мы употребляем словосочетание «петербургский стиль», то подразумеваем, как правило, все-таки архитектурное единство исторической застройки».
С сердцем в унисон
Австрийский философ Рудольф Штайнер считал, что «в мире ровно столько лжи и преступлений, сколько есть пустоты на месте отсутствующего искусства». Если говорить более простым языком, то пространство города – это особый макромир, в котором отражается не только экономическое благосостояние государства, но и мировоззрение его граждан, их ценностные ориентиры и предпочтения. Архитектура создает особую среду вокруг человека, благодаря которой формируется его психология, его ощущение пространства и времени.
|
Пространство города – особый макромир, в котором отражается не только экономическое благосостояние государства, но и мировоззрение его граждан. |
Иными словами, никто не думает об архитектуре, но все ее чувствуют. Даже не вглядываясь специально в то, что нас окружает, мы впитываем его всем своим существом. «Есть места, где внешний мир угнетает и опустошает нас чрезвычайно, не удивительно, что иные ищут облегчение в своем внутреннем «я» с помощью всевозможных искусственных стимулов, – написал Кристофер Дэй, скульптор и зодчий, один из приверженцев получившей распространение и развитие в Европе антропософской натурфилософии, начало которой положил Гете. – Архитектура может подавлять жизнь, даже если иметь в виду не только ощущения, а и свойственное людям чувство стремления к свободе. В одних местах человек ощущает себя не полноценным гражданином, а лишь статистической единицей, в других – здания громоздятся над головой с выражением угрозы. Потенциально архитектура – довольно опасное оружие. Однако же создающие ее элементы и связи между ними могут «петь», и человеческое сердце звучит тогда в унисон с этой мелодией».
